ТЕОРИЯ АДВОКАТУРЫ :: ТЕЗИСЫ ТЕОРИИ АДВОКАТУРЫ

Приложение к журналу “Вопросы адвокатуры”

1. Теория адвокатуры — это мыслящая себя идея адвокатуры. Теория ничего не придумывает, она лишь воспроизводит всегда одну и ту же логику основной идеи. Любые отклонения, любые изобретения «нового пути», любые «синтезы» ведут к разрушению идеи, к отходу от истины. Подлинное теоретизирование должно быть сосредоточено на созидании (главным образом — на системосозидании). Критика тех или иных «точек зрения» вообще не есть путь поиска истины. Истина одна, а всевозможные «точки зрения» либо вообще недопустимы в силу того, что они противоречат истине, то есть являются еретическими, либо являются лишь частными случаями единой истины и, таким образом, верны, но верны лишь для строго определенных обстоятельств, соответствующих той или иной «точке зрения».

2. Теория адвокатуры сама является методом, причем не только для себя, но и для своего предмета, то есть для самой адвокатуры. Теория адвокатуры является универсальным методом в собственной сфере, она не нуждается ни в какой внешней методологии, но, напротив, отторгает ее. Не обладая теорией самой себя, адвокатура обречена на слепоту и блуждание безо всяких ориентиров. Не зная себя, невозможно определить свое место в обществе, невозможно выявить естественные, присущие предметы и нормы и, соответственно, отклонения от них — возможно только беспочвенно фантазировать и, что бывает чаще, отождествлять адвокатуру с чем-то посторонним, навязывая ее живому организму какие-то чуждые правила.

3. Теория сама по себе не подчиняется преходящим законодательным нормам; напротив, она может и должна быть их источником. Если какая-то текущая норма противоречит теории, она является неправовой и должна утратить свою действительность.

4. Теория адвокатуры обнаруживает следующую периодизацию российской адвокатуры: (1) предадвокатура — до судебной реформы второй половины девятнадцатого века; (2) классическая адвокатура — пореформенная адвокатура конца девятнадцатого — начала двадцатого веков; (3) стажированная адвокатура — адвокатура периода советского времени; (4) каноническая адвокатура — адвокатура постпереходного периода, то есть периода, когда по окончании ХХ столетия в России обнаруживаются гражданское общество и рост пассионарности народа.

5. Собственность — самая демоническая правовая фикция. Кажется, будто в праве нет ничего реальнее собственности. Все правовые конфликты, связанные с применением силы, основаны на собственности; все отношения власти основаны на собственности. От отношений собственности зависит сама сущность общественного строя, способ производства, система потребления, весь цикл движения вещей между людьми.

6. Политика в чистом виде — это воля к власти, то есть такая стратегия поведения, которая призвана обеспечить наибольшую результативность в достижении и расширении власти. Поскольку эта стратегия должна быть максимально гибкой, чтобы применяться в изменчивых ситуациях, политику нельзя назвать системой норм. Воля к власти является в политике единственной постоянной нормой, по отношению к которой все иные нормы являются преходящими и подчиненными. Носитель воли к власти, руководствующийся политикой как нормой жизни, может следовать закону и даже отстаивать его, но только до тех пор, пока это соответствует его политическим устремлениям. Совсем иное дело, когда люди добиваются власти исключительно ради осуществления каких-либо религиозных, нравственных или правовых идеалов.

7. Право есть любая стремящаяся к определенности и непротиворечивости система норм, подкрепленных реальной угрозой наказания со стороны властей. Не надо смущаться «карательной» сущности права. Вообще следует уяснить, что в праве, в содержании права нет почти ничего вечного или постоянного. Право — это человеческое установление, оно шатко и изменчиво. Если сегодня люди закладывают в него те или иные идеалы, то завтра об этих идеалах те же самые люди будут с трудом вспоминать или даже запрещать их посредством новых законов. Вместе с тем, всякая система норм подчиняется неким внутренним законам, которые в значительной степени независимы от человеческих желаний, — законам духа. Поскольку же право есть форма духа, существование всякого правового института должно иметь глубокие духовные основания; в противном случае данный институт не может считаться правовым, но его следует отнести к продуктам произвола.

8. Что есть государство феноменологически? Государство есть негативная действительность. Мы узнаем о его существовании лишь тогда, когда нарушаем чей-либо интерес. Оно приходит к нам в лице людей, у которых есть право применить к нам силу — отобрать у нас имущество, свободу, здоровье и самую жизнь. Откуда у них это право? Почему все вокруг соглашаются его признавать? И главное, почему мы сами его признаем? Источник государства содержится в ответах на эти вопросы — в самых глубинах нашего духа.

9. Феноменологически государство существует тогда и только тогда, когда определенное сообщество людей решает (соглашается) установить для себя общие законы. Если перед нами группа людей, каждый из которых может беспрепятственно жить по каким-то особенным представлениям о должном, нельзя говорить ни о каком государстве.

10. Государство — это организация лиц или система организаций, общее и конечное назначение которых — применение силы для поддержания норм права. В свете данного определения отпадают все проблемы с разграничением категорий государства и права и со спором о том, что из них возникло раньше. Государство выступает как необходимый механизм осуществления права. При этом любая власть (как бы она ни была организована), которая своей силой поддерживает право, является государством. Отсюда следует, во-первых, что вне права не может быть никакого государства, а во-вторых, что вне государства не может быть никакого права.

11. Государство есть условие систематического и всеобщего насилия. Всеобщее насилие возможно и безо всякого государства, в виде войны всех против всех, но только в государстве оно превращается в систему и обретает легитимность. В государстве человек знает (или хотя бы должен знать), в каком случае к нему может быть применено насилие, а в каком нет. Общеобязательные нормы поведения, систематическая совокупность которых в качестве общего определения и есть право, устанавливаются государством. Государство как таковое действительно и разумно.

12. Право, если это действительно право, а не фикция, основано на разумности и необходимости. Правовое поведение и легитимное насилие за противоправное поведение содержат в себе справедливость как свою основу.

13. Закон является формой выражения права, доступной для всеобщего понимания и пригодной для всеобщего оповещения. Будучи именно формой, закон не может быть содержательно дурным и препятствовать принятию справедливого, разумного решения. Какова бы ни была форма выражения, право всегда дает возможность сделать существование общества разумным. В какой же момент эта разумность имеет наибольшую вероятность быть нарушенной? Закон позволяет принять разумное решение (разумность суть справедливость), но кто его принимает и исполняет? Принимает и исполняет решение о легитимном насилии не государство вообще, а его антропологическое выражение — чиновник, государственный служащий.

14. Искажает разумность права и государства человек. Поскольку на чиновника возложена тяжелая функция по охране права от его преступления другими лицами и принятию решения о применении к правопреступнику легитимного насилия от имени государства, то объективно, в силу своей человеческой греховности, чиновник и допускает больше несправедливостей, чем любой другой человек, не-чиновник.

15. Когда говорят о правовом государстве, то имеют в виду не связанность государства правом (поскольку вне права нет никакого государства, а есть лишь произвол сильного), но зависимость власти от общества, действующую посредством особого механизма общественного контроля.

16. Что такое гражданское общество феноменологически? Как мне убедиться, что это общество именно гражданское? Я смогу сделать это, лишь если вступлю в отношения с этими людьми и реально столкнусь с тем, что эти люди преследуют только свои частные интересы и делают это спокойно, не стремясь сделать их всеобщими, так как уверены, что всеобщий интерес защищен и их частный интерес также защищен в рамках всеобщего.

17. Гражданское общество есть эффект обратного влияния государства: это общество тех, кто убедился, что государство выражает всеобщий интерес и что нет смысла ради удовлетворения своего частного интереса захватывать власть — государство и так соблюдет его в рамках справедливости. Когда же говорят о том, что гражданское общество должно заменить собой государство, то фактически предлагают нам вернуться к эпохе борьбы, когда еще нет компромисса и когда каждый вынужден силой отстаивать свои права.

18. Корпорации являются одним из мощнейших средств контроля над государством. Однако это средство имеет три серьезных недостатка. Во-первых, корпорации имеют тенденцию к бюрократизации, в результате чего сами нуждаются в контроле со стороны общественности. Во-вторых, они имеют тенденцию так или иначе сливаться с государством. В-третьих, в обществе всегда существует, а со временем увеличивается число людей, не входящих ни в какую корпорацию, однако так же нуждающихся в том, чтобы контролировать государство. Все это создает необходимость формирования нового механизма контроля над властью, который представлял бы все общество вне зависимости от идеологических и корпоративных делений. Общество, которое обладает таким механизмом, называется гражданским обществом.

19. Главным признаком гражданского общества являются не сами механизмы контроля над государством, а наличие общей воли к такому контролю. Если бы такой воли не было, властители никогда бы не пошли на уступки. Если такой воли не будет, свободные выборы и разделение властей быстро превратятся в фикцию, и нами будет править воспроизводящая себя бюрократия. Институтом аккумуляции такой воли и является правозащита.

20. Гражданское общество — это общество, контролирующее власть. Всякий общественный контроль власти есть проявление публичности в обществе. Следовательно, гражданское общество — это публичное общество.

21. Член гражданского общества — это прежде всего человек труда, человек правопослушный. Правонарушитель не входит в созидательную систему гражданского общества. Следовательно, и чиновник, нарушающий права человека, ставит себя вне общества, становится его прямым врагом.

22. Чиновник добивается собственной независимости от всеобщего интереса и воли Государя, если пытается поставить в зависимость от себя институты гражданского общества. Таким образом фактически осуществляется бунт, мятеж чиновника против государства, а мятеж, как известно, приравнивается к государственной измене и считается тягчайшим преступлением.

23. Адвокатура, если она действительно является правовым институтом, а не результатом произвола отдельных личностей, преследующих частные цели, должна корениться в духе, быть элементом причинности, которая полагается правом как особой формой духа. Проблемы, стоящие перед правозащитой, восходят к фундаментальным вопросам бытия, особенно в их философско-теологическом истолковании.

24. Правозащита появляется в результате нарушения агрегатного состояния среды, когда единая правовая общность расщепляется на множество взаимно конфликтующих частных прав. Тогда возникает необходимость устранения противоречия и восстановления правопорядка. Лучшим способом для этого является метод исследования — сопоставления правовых ипостасей друг с другом и с эталоном — правовой нормой. Но для конкретного носителя оспариваемого права это означает необходимость отстоять свое право в борьбе. Правовой эталон находится под защитой бюрократической иерархии, поэтому защита права не может быть доверена никому из членов этой структуры, иначе получится, что один бюрократ спорит с другим бюрократом. В такой ситуации даже нет спора, поскольку нет столкновения мнений равных по положению лиц. Поэтому будет происходить выяснение того, кто из бюрократов главнее, выяснение места в иерархии каждого из них. Победит, безусловно, главнейший.

25. Правозащита, как экзистенциальная идея, существовала всегда, с тех пор как существовало право. Как идею, как догадку, как прообраз ее можно найти в любых обществах всех эпох.

26. Правозащита в основе своей содержит нравственную гигиену и непрерывное духовное обновление.

27. Система правозащиты служит преодолению сильного элемента произвола, проникающего в механизм правоприменения. Принцип правовой причинности должен быть действителен и для властей. Однако у представителей власти вполне может не быть оснований, чтобы самих себя наказывать за те действия, которые не соответствуют праву. В этом случае единственной альтернативой правоохраны является правозащита — независимый от властей институт, следящий за тем, чтобы власти не преступали ими самими установленных императивов.

28. Правозащита направлена на выявление и изобличение правонарушений, исходящих именно от властей. И поскольку сами власти далеко не всегда занимаются саморазоблачением, правозащита является делом тех, кто не имеет отношения к власти. В России, как и во всех странах с развитой судебной системой, эту роль выполняет адвокатура — сословие профессиональных юристов, оказывающих правовую помощь частным лицам.

29. Правозащита как миссия адвокатуры приближает бытие права и бытие в праве к абсолютной разумности и в этом смысле является правовой теургией. Задача адвоката в том и состоит, чтобы возвести оправдание в ранг абсолютного искусства, то есть искусства, действующего как теургия.

30. Правозащита имеет силу и без признания властей, так как главная ее задача — разъяснение людям, преследуемым властями за свои действия, способов такого влияния на оценку властей, при котором, эти действия представляются непротиворечащими праву.

31. Правозащита противостоит власти как таковой, она противопоставляет принципы абстрактного права всякому позитивному праву. Поэтому для правозащиты нет границ, установленных между пространственными сферами действия отдельных властей. Правозащита в себе выступает принципом естественного международного права; и она должна быть таковой для себя и для других, то есть приобрести самосознание и статус транснационального сословия, имеющего свою организацию и принципы деятельности.

32. Власти либо считаются с правом, и тогда правозащита изначально достигает своей цели, либо оценивают действия людей произвольно, а любой человеческий произвол в оценке нестоек и подвержен всевозможным влияниям. Правозащита же вырабатывает искусство влияния на произвольную, субъективную оценку властей.

33. Теория адвокатуры с необходимостью предполагает критику различных сторон бюрократической системы. Однако это вовсе не означает, что всякая мыслящая себя адвокатура является имманентно антигосударственной. Это довольно распространенное заблуждение, часто используемое врагами адвокатуры и, в конечном итоге, публичного порядка в целом. Критика государственного аппарата, критика чиновников, не есть критика государства, олицетворяющего собой принцип разумности. Наоборот, критика чиновничества является необходимым моментом восполнения объективной разумности государства, ущемляемой посредством неизбежной субъективности и порочности индивидов, случайным образом исполняющих всеобщую волю. По сути, любой чиновник случаен по отношению к государству в целом, поскольку его индивидуальная воля никогда не является выражением всеобщего. Именно в этом контексте истинно высказывание «незаменимых людей нет». Более того, любой государев человек должен быть заменен, если личная воля этого человека вступает в явное антагонистическое противоречие с волей государства как выражения всеобщего интереса. Для чиновника должна действовать презумпция виновности. Чиновник по определению действует вне общего права — он наделен исключительными полномочиями, которые отделяют его от других людей. То, что для обычного гражданина считалось бы правонарушением, для чиновника порой является обязанностью. Все это не касается одного только государя, который как раз и призван снимать своей волей множество частных воль винтиков государственного аппарата. Поэтому важнейшей проблемой государственного строительства является поставление самого государя — это должен быть человек, действительно не отделяющий свою судьбу и волю от судьбы и воли нации.

34. Теория адвокатуры вообще неразрывно связана с концепцией Государя. Адвокатура может в полной мере осуществлять свою идеальную сущность только в двух случаях. Либо если общество в целом являет собой как бы единую личность, способную сосредоточить свою волю при решении социальных проблем, выработать некое общее мнение и применить силу по отношению к своим правителям; либо если общество, будучи не в состоянии придерживаться такого гражданского единства и такой правосознательности, по крайней мере способно поставить над собой такую личность в виде единоличного верховного правителя.

35. Государь устраняет ничем не ограниченную власть сильного и, таким образом, оказывается не только источником и гарантом цивилизованности, но и своего рода высшим воплощением адвоката. Туда, где адвокаты возвышали свой голос, дабы остановить насилие, приходит Государь, и следуя словам адвокатов, останавливает силу силой. С другой стороны, адвокаты — опора Государя, так как они обличают чиновников, стремящихся снять волю Государя в хаосе своих частных воль. Адвокаты выступают как глас народа, а Государь — как народный монарх. На Руси Государь веками выступал как единственный заступник простого народа перед чиновничьим аппаратом. Адвокаты — это истинные государевы люди, потому что их частная воля никогда не может подменить собой волю государства, как это бывает у чиновников.

36. Постоянная проблема Государя — борьба за уменьшение интеллектуальной, волевой и профессиональной энтропии государственного аппарата (бюрократии). Чиновничество подвержено нравственной, интеллектуальной, волевой и профессиональной энтропии в большей степени, чем другие социальные группы.

37. Милосердие должно проявляться от имени народа Государем непосредственно. Между Государем и осужденным не должно быть посредников в виде бюрократического аппарата. Чиновнику любого ранга не свойственно милосердие как функция, это не входит в его компетенцию, он всегда находится в плену страха допустить ошибку, поэтому помилование как дерзновенный акт, ставящий под сомнение правосудность всей судебной системы, ему чуждо. Государь не должен стесняться милосердия.

38. Помилование — это акт прощения, проявления милосердия и элементарной человеческой доброты со стороны суверена и средство нейтрализации какой-то части неправосудных судебных решений.

39. Будучи должностным лицом, призванным реализовать публичные интересы, чиновник является также частным лицом, которое не может не преследовать интересы сугубо индивидуальные. Эти две группы интересов не могут не прийти в противоречие. Таким образом, масса чиновничества вводит мощный частный элемент в деятельность публичных органов, то есть ослабляет их, дезорганизует, разрушает изнутри. Эгоизм в чиновнике все время борется с его высоким предназначением и часто побеждает. Поэтому необходимы постоянный надзор за чиновником и постоянные чистки чиновничьего аппарата, направленные на обновление (так называемую «ротацию») и возможное сокращение кадров.

40. Бюрократической власти правоохранительной системы имманентно присуще стремление к максимальному расширению составов преступлений, когда фактически любые деяния человека (активные или пассивные) могли бы быть оценены правоохранительной системой как преступление. Правоохрана в этих целях оказывает давление на законодательную власть, чтобы та принимала массу репрессивных законов, а судебная власть выносила предельно карательные приговоры. Для правоохранительной системы формирование составов преступлений есть форма и способ управления обществом. Такую форму управления общественными процессами бюрократическая система власти пытается навязать и Государю. Правозащита противодействует властям в их оценке действий подчиненных как тотально правонарушительных и, одновременно, помогает им (властям) в утверждении права, ограничивая произвол и делая правовую причинность универсальным принципом поведения, распространяющимся также на поведение властей. Если общество заинтересовано в том, чтобы в нем был правовой порядок, а не хаос произвола властей, оно должно быть заинтересовано и в том, чтобы существовала независимая от властей правозащита, критикующая власти и убеждающая их в ограничении своей карательной активности.

41. Несправедливость вынужденно сопутствует правоохранительной деятельности. Такая несправедливость вынужденно допускается обществом. Но несправедливость должна иметь разумные пределы, за которыми она перестает быть терпимой со стороны общества и Верховной власти.

42. Как общество вынуждено смириться с неким минимальным, неснижаемым уровнем преступности, от которой невозможно избавиться совершенно, так ему приходится допускать и некую долю несправедливостей в деятельности правоохранников. Несправедливость, как и обычная преступность, есть применение к человеку неправа, нарушение его прав человека, покушение на разумное отношение к нему. От неправа не застрахован никто, ни рядовой член общества, ни чиновник.

43. Реальным осуществлением, плотью правозащиты является адвокатура.

44. Что есть адвокат феноменологически? Адвокатура — это адвокаты. Сталкиваясь с адвокатурой, мы сталкиваемся прежде всего с людьми; адвокатура не абстракция, а объединение индивидов; нельзя рассматривать адвокатуру вне определенного типа личности. Когда нас пытаются убедить, что что-то хорошо, что хороша та или иная вещь, что хорош тот или иной путь, лучший способ проверить эти утверждения — посмотреть на уже существующие результаты. Когда нам говорят, что адвокатура — это хорошо, что хорошо, когда в обществе есть адвокаты, и хорошо быть адвокатом, нам остается сделать только одно — посмотреть на адвокатов.

45. Адвокат и есть человек, который увещевает, взывает, уговаривает, предупреждая готовящуюся несправедливость и апеллируя к тем и только к тем нормам и ценностям, которые имеют силу для принимающих решение, — это и есть адвокат.

46. Первичная модель адвоката, архетип адвоката, пра-адвокат — это человек, препятствующий словом несправедливому насилию, а организованное сообщество лиц, посвящающих свою жизнь противостоянию несправедливому насилию словом, — это уже адвокатура.

47. Адвокатура есть правозащита, признанная самим правом и регламентируемая им.

48. В силу своей роли в правовой причинности правозащита устремлена на то, чтобы не доводить рассмотрение тех или иных деяний до суда властей, если сохранение права или восстановление нарушенного права возможно и без их вмешательства. Поскольку правозащита покровительствует любым частным интересам, она может впасть в противостояние самой себе при защите противоречащих друг другу интересов. Здесь главная задача правозащиты — примирение сторон без вмешательства власти. Адвокаты в данном случае выступают как посредники в досудебных переговорах и как миротворцы. Мир устанавливается благодаря компромиссу частных интересов на основе всеобщего интереса, то есть, в конечном итоге, на основе чистого права.

49. Адвокатура есть организованная, структурированная правозащита, признанная самим правом и регламентируемая им. Признание в праве косвенно означает и признание властями: власти, устанавливающие какое-то право, в большей или в меньшей степени всегда готовы считаться с правозащитой. Признание властями налагает на адвокатуру бремя обеспечения законности; адвокат должен охранять право так же, как это делают власти, но при этом сам всякой власти лишен. Из этого следует, что адвокат не может быть реальным и эффективным правозащитником в одиночку, но должен выступать как часть единой общественной силы, которая, по крайней мере, формально, может на равных противостоять властям.

50. Адвокат — это юрист, надзирающий за соблюдением прав того или иного частного лица. В известном смысле адвокат — это тоже своего рода прокурор (по надзору), но приглашенный не государством, а частными лицами.

51. Адвокаты представляют одну из тех благородных профессий, посредством которых человечество пытается помочь самому себе. Дух взаимопомощи можно считать первичным метафизическим критерием адвокатства: нет его — нет и адвокатуры.

52. Адвокат нужен каждому, ибо каждый в чем-нибудь да виноват перед другими людьми. Адвокаты не нужны только святым, да и то — только до тех пор, пока эти святые не столкнутся с обычными грешными людьми. Ибо грешник всегда найдет, чем перед ним виноват святой. А святой, в свою очередь, как раз и отличается от обычных грешных людей доведенным до виртуозности усмотрением своей собственной вины.

53. Адвокаты — это антитела, ослабляющие раковую опухоль насилия в общественном организме. Соответственно, чем выше уровень насилия в обществе, тем больше ему нужно адвокатов, чтобы этот уровень снизить. Однако численность адвокатов нельзя считать показателем уровня насилия, поскольку причиняющие друг другу вред люди норовят нанести ущерб всем, кто попадется под руку, особенно тем, кто пытается своими разговорами насилие остановить. Адвокаты просто вызывают общественное раздражение на себя, намеренно раздражая занятых «делом», озверевших людей.

54. Адвокат, опирающийся на наличные законы, безмерно более милосерден, чем тот, кто критикует их, даже если эта критика обоснованна. В этом состоит глубокий консерватизм адвокатской профессии, всегда привязанной к насущным нуждам людей. Хотя и критика законодательства, связанная с реальной практикой, но вынесенная за пределы решения конкретных проблем, также является важной функцией адвокатуры. Последнее должно решаться адвокатами посредством так называемых популярных исков, то есть исков в защиту всеобщего интереса.

55. Жертвенность в принципе присуща адвокатской деятельности, является ее атрибутом. Жертвование своими интересами, спокойствием, безопасностью, временем, трудозатратами, репутацией и даже совестью ради правозащиты — это осознанный выбор адвоката. При этом адвокатское сообщество должно помнить, что кто-нибудь, руководствуясь, разумеется, самыми благими намерениями, может попробовать принести в жертву самое адвокатуру.

56. Одним из аспектов жертвенности адвоката является неблагодарность его профессиональной деятельности. Даже если по правилу больших чисел решения судов распределяются поровну между истцами и ответчиками, то результат нейтрален для адвокатуры как таковой — и у истца, и у ответчика, и у подсудимого и у потерпевшего есть свой адвокат. Но при господстве неправосудных решений вся справедливость математики исчезает.

57. Подлинная жертвенность предполагает пассионарность адвоката, его готовность поступиться личными интересами ради своего служения. Если же среди адвокатов не находится достаточное число пассионариев, их место занимают непрофессиональные правозащитники.

58. Подозрения в отношении адвокатов должны исчезнуть раз и навсегда — адвокат всегда защищает право, у него нет никаких иных аргументов, кроме правовых. Более того, адвокат есть в социальном плане фигура героическая и трагическая: жертвуя многим из того, чем любой правоохранник дорожит пуще зеницы ока, адвокат помогает людям, зачастую спасает их, при этом порой не только не получая достойного вознаграждения, но, напротив, претерпевая ущерб — нравственный, психологический и прочий.

59. Сознание жертвенности, отделенное от ложной героизации, должно быть взято за основу не только в отношении общества к адвокатуре, но и в адвокатском самосознании.

60. Адвокат реально расширяет свободу своего доверителя, даже помимо судебной защиты. Он разъясняет ему его свободу, он делает его идею свободы более ясной и отчетливой, более широкой и гибкой. Более того, в целом ряде случаев адвокат просто открывает идею свободы для своего доверителя и, как демиург, своим словом творит чью-то свободу.

61. Адвокат наделен минимумом средств, чтобы защищать право, то есть свободу своего доверителя. Соответственно этому, он должен сам подвергаться минимальному давлению, которое могло бы ему помешать защищать право.

62. Канонический принцип, на котором зиждется правовая помощь и без которого не может существовать адвокатская профессия, — это доверие. В свою очередь, доверие может основываться только на обеспечении свободы профессии. Свобода всегда выступает как категория правовая, политическая, публичная. Если общество допускает свободу какой-либо деятельности, значит, оно признает эту деятельность нравственно оправданной и законной. И наоборот, если общество ограничивает свободу какой-либо деятельности, значит, оно видит в этой деятельности какую-то опасность для себя, считает ее нравственно сомнительной и малополезной.

63. Адвокат — человек свободной профессии; принимая профессиональные решения, он не состоит в зависимости от государственного служащего, не должен выполнять его указания, дожидаться его дозволений и так далее. Вмешательство чиновника в профессиональную деятельность адвоката, попытка поставить адвоката в зависимость от каких бы то ни было чуждых адвокатуре бюрократических инстанций есть чистый произвол, артефакт общественной жизни.

64. Адвокатам нужна нравственная и психологическая броня против обывательских подозрений и собственных сомнений. И эта броня, как ни парадоксально, обнаруживается в последовательном скептицизме.

65. Свобода выбора адвоката всегда предполагает тяжелый груз нравственной ответственности, но никогда не может быть ограничена той или иной системой нравственных ценностей, если только соответствующие этические нормы прямо не включены в нормы закона или в правила профессии адвокатов.

66. Любая попытка лишить адвоката свободы нравственного выбора при принятии поручений на ведение гражданских дел должна рассматриваться как грубое нарушение норм правил адвокатской профессии.

67. Адвокатура, являясь особым, не обладающим государственно-властными полномочиями, публично-правовым институтом, действует в сфере юрисдикции государства и организационно выступает в форме профессиональных объединений. В этом смысле независимость адвокатуры ограничена содержащимися в правовых велениях государства обязанностями, общими для всех юридических лиц и специальными для объединений адвокатов, и юридической ответственностью за их ненадлежащее исполнение. Обязанности и ответственность несет не адвокатура как институт, а организации адвокатов. Но и реализовать право на независимость адвокатура может только через независимость адвокатских ассоциаций.

68. Тайная власть (власть, которую мы не знаем, которая действует исподтишка, по никому неизвестным правилам) — заведомо нелегитимна. Мы ведь не можем, например, следовать законам, о которых мы ничего не знаем. Следовательно, и наказание за нарушение законов, о которых мы не знаем и знать не можем, представляется нелепым и несправедливым.

69. Публичность — это самоё законность, атрибут деятельности на основе закона и во исполнение закона. Публичность представляет собой sine qua non всякой государственности, своего рода предгосударственность. В самом существовании государства обнаруживаем постоянное осуществление публичности, а там где ее нет, нет и государства. Все обещания, поручения, обязательства, программы, планы, приговоры вне публичности не имеют никакого отношения к государству.

70. Публичность нуждается в государстве как в своей энтелехии. Публичная деятельность — это деятельность во имя всеобщего блага, в интересах всех, во исполнение всеобщей воли.

71. Адвокатская деятельность — это во всех случаях деятельность публичная. Адвокатура — публичный институт общества. Ибо государство обязалось перед обществом и каждым его членом обеспечить всем и каждому помощь по вопросам права. Но помощь эту будет оказывать не чиновник, а представитель гражданского общества, имеющий познания в праве. Государство обязано создать этим знатокам права условия для отправления их функций. Такими знатоками права являются адвокаты.

72. Адвокатура выступает как форма оглашения негласного общественного договора, как вид социальной взаимопомощи, как независимый гражданский надзор за надлежащим отправлением правосудия, как фактор общественного влияния на государственную политику в сфере юстиции и на законотворчество, как сила, сдерживающая произвол властей.

73. Адвокатура выполняет патерналистскую функцию, опекая попавших в беду, слабых и сирых, социально-психологическую функцию, стабилизируя общественное сознание, медиаторную функцию, гармонизируя отношения между обществом и государством, социально-критическую функцию, побуждая общество к совершенствованию, и социально-педагогическую функцию, распространяя правовое просвещение и приучая людей решать свои проблемы в рамках закона и посредством закона.

74. Адвокатура — важнейший элемент механизма противодействия эгоизму сословий. Адвокатура, которая существует только благодаря эгоизму, но которая и погибает благодаря его абсолютизации, должна способствовать частичному самоопределению эгоистических тенденций, на котором, собственно, и базируется всякое стабильное общество.

75. Правозащитная деятельность требует, чтобы адвокат всецело сосредоточился только на ней и ни в коем случае не смешивал ее с какими-то посторонними интересами, особенно с теми или иными элементами предпринимательства. Помимо того, что подобное смешение отвлекает адвоката от его прямой миссии, оно привносит в его деятельность мотивы, находящиеся в антагонизме с целями правозащиты.

76. Конфликт — это нормальная среда обитания адвоката.

77. Адвокаты и их объединения не должны также выступать меценатами (благотворителями) ни политических партий, ни кого бы то ни было. Их меценатство должно выражаться в одном — в оказании юридической помощи, в борьбе за право и гражданское общество.

78. В нравственном обществе адвокатура выступает и как моральная категория.

79. У каждого члена общества, как человека культурного, среди множества потребностей, диктуемых культурной средой, настоятельно возникает потребность разумно разрешать конфликты интересов, в которые он, так или иначе, оказывается вовлечен. Государство как действительное воплощение разума устанавливает общеобязательные правила такого разрешения, а также тот круг интересов, который подлежит регулированию такими правилами. С развитием культуры расширяется число видов охраняемых законом интересов, происходит их правовая детализация. Нарушение этих интересов требует соответствующей правовой защиты. Такую защиту общество возлагает на профессиональную корпорацию адвокатов.

80. Адвокатура может реально существовать лишь при наличии двух условий: 1) существования действительного предмета судебной защиты — частных интересов, которые настолько широки, что входят в противоречие с другими частными интересами либо с публичным интересом; 2) существование носителей этих интересов, субъектов, которые готовы свои интересы защищать и могут защитить их только в суде.

81. Адвокатура может функционировать лишь в стабильном обществе, где большинство членов может позволить себе отсрочку компенсации нарушенного интереса, с тем, чтобы было время на всестороннее исследование ситуации.

82. Сильный предпринимательский интерес есть та реальная основа, благодаря которой адвокат может считать себя социально значимой фигурой, с которой будут считаться. Судьба адвокатуры во многом зависит от судьбы предпринимательства. Не только адвокат защищает предпринимателя, но и предприниматель адвоката. Адвокатура может сказать предпринимательству, как сказал Уильям Оккам императору: «Защищай меня мечом, а я буду защищать тебя пером».

83. Отдельный адвокат не в состоянии остановить процессуальную пролиферацию. Согласно строго индивидуальному интересу адвоката, чем больше надуманных судебных споров, тем больше у него практики и, соответственно, гонорар. Противостоять этому общественному саморазрушению может только адвокатура в целом, которая, будучи институтом гражданского общества, представляет его интересы. Пустые тяжбы наносят ущерб престижу адвокатской профессии и приводят к вырождению адвокатуры, ибо адвокат в таких тяжбах не оказывает юридическую помощь в ситуации чрезвычайной необходимости, а способствует порочным наклонностям. И если сутяжная игла может погрузить в наркотическую эйфорию отдельного адвоката, то для адвокатского сообщества в целом это явное бедствие. Ведь таким образом граждане разучиваются решать свои проблемы посредством институтов гражданского общества, но привыкают вмешивать в свои дела карательную машину государства, тем самым все больше развязывая ей руки.

84. Полицейско-чиновничий аппарат — это кровеносная система государства. Как человек не может жить без кровеносной системы и здоровой крови, а при нездоровой крови болеет, так и государство болеет при нездоровой полиции, и при этом страдают все органы государства и плоть государства — народ.

85. Для репрессий в отношении адвокатуры и в отношении гражданского общества в целом, чиновно-уголовный гибрид пользуется так называемым полицейским правом. Полицейское право уже не есть право в собственном смысле, но прикрывающийся подобием права произвол. Поскольку власть, которая не преследует никаких иных целей, кроме самой власти, не имеет серьезных оснований устанавливать какой-либо порядок для общества. Такая власть устанавливает порядок против общества и для себя: полицейское право охраняет собственные интересы власти и считает преступлением любые выступления против нее, причем только их. Правозащита в условиях полицейского права уже не может выступать как правовой институт, но становится политическим движением. Политическое начало, которое всегда присутствует в правозащите, в данных условиях приобретает абсолютное господство.

86. В условиях произвола, который сочетает в себе тоталитаризм и анархию, любая группа людей выступает как преступная шайка, причем не только потому, что для властей в этом случае все являются преступниками, а произвольное право устроено так, что его невозможно соблюдать, но и потому, что дух произвола неизбежно распространяется в обществе, ему подчиненном. Поэтому в обстановке всеобщего произвола, говоря о правоохране и правозащите, надо говорить о бандах блюстителей порядка и бандах адвокатов.

87. В царстве не-права преступная среда, по сути, становится тотальной. Общество в целом являет собой преступную среду и, таким образом, оказывается потенциальным подзащитным адвоката.

88. Адвокатура есть необходимое средство спасения государства от естественных процессов внутреннего разложения. Государство нуждается в адвокатуре, оно само прилагает усилия, чтобы адвокатура существовала.

89. Как государство должно заботиться об адвокатуре, так и адвокатура должна заботиться о государстве. И не только своим профессиональным служением, но специальными корпоративными усилиями. Собственный интерес адвоката делает его государственником, ибо вне государства нет и не может быть никакой адвокатуры. И никто другой, как адвокат, не является истинной и крепкой опорой государственности.

90. По наличному правосудию и роли в нем адвокатуры можно судить об общем уровне нравственности и человечности той или иной локальной цивилизации.

91. Адвокат есть единственный во всей общественной системе пункт пересечения, даже совпадения всеобщего и частного интересов. В деятельности адвоката нет никаких моральных противоречий.

92. Профессию адвоката следует считать идеальной формой для осуществления призвания юриста. Именно к этой форме должен прибегать всякий начинающий юрист, прежде чем принимать на себя нелегкую и полную противоречий роль чиновника.

93. Любая локальная чрезвычайная ситуация — это профессиональный вызов для адвоката. При этом его усилия должны быть направлены не против воли суверена, который ввел такое положение своим правовым актом, но против тех, кто нарушает интересы обратившихся к адвокату лиц и тем вызывает необходимость сохранения чрезвычайной ситуации.

94. У адвокатуры как таковой нет собственных политических интересов. Адвокатура по своей организации и задачам не может организационно входить в какую-либо организацию, преследующую политические цели.

95. Адвокатура как корпорация должна быть политически нейтральна. Однако это не означает, что какая-то политическая сила не может ангажировать отдельного адвоката в политику.

96. Адвокат должен быть своим для человека из народа, он должен вместе с ним понимать трагическое расхождение между формальными законами и невидимыми, но столь же действенными, собственными внутренними законами отечественной жизни, и помогать просящему о помощи пройти между жерновами этих законов. И вместе с тем адвокатура должна противостоять интеллигенции и установленным ею правовым моделям, критиковать эти модели и делать все, чтобы их изменить. Причислять себя к интеллигенции — значит противопоставлять себя народу, права которого подлежат защите. Если человек, чьим долгом является помощь другим людям, когда их жизни так или иначе сталкиваются с законом, смотрит на этих людей как на неправильно живущих субъектов, он не может быть адвокатом. Адвокатура должна порвать с интеллигенцией, решительно и четко отделить себя от нее в глазах общества и вновь и вновь находить общий язык с народом и властью.

97. Идеология — это любая система идей, которая используется для того, чтобы оправдать достижение, осуществление, укрепление или расширение власти перед другими. Человеку или общности людей, одержимым волей к власти, важно, чтобы те, от кого может зависеть осуществление этой воли, знали, что этого требуют религия, мораль, культура, право и всеобщий экономический интерес. По самой своей сути идеология неразрывно связана с властью. Если же идеология понадобилась адвокатуре, это должно означать, что адвокатура устремилась к власти. Но как раз здесь возникает сомнение: с одной стороны, адвокатура как будто уже имеет некую специфическую власть уже в силу своей природы, но, с другой — в силу той же природы она вроде бы и вовсе не должна стремиться ни к какой власти и оставаться, хотя бы формально, безвластной. Вместе с тем адвокатура в любом случае не может стоять в стороне от политики.

98. Воля к власти просыпается и в адвокатах, как и в любой иной сопряженной с политикой профессиональной корпорацией.

99. Идеология адвокатуры должна соответствовать трем основным условиям: 1) она должна быть приемлема для возможно большего числа адвокатов, учитывая, что у них уже есть сформированные убеждения, с которыми они вряд ли захотят расставаться; 2) она должна вдохновлять их на активную деятельность; 3) она должна объединять адвокатов, не отрицая их различий и разногласий, чтобы эта деятельность была совместной.

100. Новый скептицизм — это идеология, которая объединяет и мобилизует. Она основана на парадоксе, согласно которому неопределенность возможных результатов активности не только не сдерживает эту активность и не лишает ее точных целей, но, напротив, вызывает еще большую активность, делая ее предельно целесообразной. Формула этой активности такова: мы не знаем, чего мы достигнем и к чему вообще надо стремиться, поэтому сделаем все, чтобы получить возможность это узнать.

101. Новый скептицизм — это философия действия. Скептицизм вообще весьма органичен для адвокатской профессии.

102. Весьма важным для профессиональной адвокатской деятельности является также стиль юридического мышления. Основополагающим здесь служит принцип скептицизма. В свою очередь скептический стиль мышления есть показатель готовности адвоката к решению проблем.

103. Адвокат, следующий неоскептическим принципам, — это человек, который никогда не стоит на месте, но постоянно развивается, никогда не замыкается сам в себе, но постоянно координирует свой опыт и свои усилия с опытом и усилиями других людей (прежде всего, своих коллег), никогда не ограничивается узкопрофессиональной сферой, но всегда стремится к большему, к чему-то новому и при этом заботится о том, чтобы и у него, и у других познающих, была возможность дальнейшего развития и познания.

104. Адвокат-скептик всегда осторожен, всегда критичен по отношению к любой информации, всегда терпим и внимателен к любым точкам зрения, всегда старается действовать в команде. Он решителен, хотя не расстается с сомнениями. Он одобряет любую инициативу, хотя никогда не уверен, чем она может закончиться. Он снисходителен к неудачам, миролюбив в идеологических спорах, но агрессивен и напорист во всем, что касается преодоления препятствий развитию.

105. Скептицизм есть своего рода выражение неблагодарности и жертвенности адвокатской профессии, когда правозащитник вкладывает всего себя в помощь человеку и порой не получает никакого результата.

106. Новый скептицизм является жизнеспособной идеологической конструкцией, имеющей единственно возможные перспективы в адвокатуре и для адвокатуры.

107. Либерального толка политики от адвокатуры стремятся превратить адвокатуру в политический клуб, где появляется шанс сделать чиновничью карьеру.

108. Едва ли адвокат, с честью исполняющий нормы правозащиты, может быть настоящим либералом.

109. Этика обозначает определенную связь морали и рефлексии, то есть либо рефлексию морали в каких-либо учениях (например, этика как наука о морали), либо отрефлектированную, то есть осознанную в своих основах мораль. Мораль же есть система норм, которой индивид следует добровольно, исходя из своих собственных представлений о должном.

110. Установление разного рода взысканий, положенных в случае нарушения той или иной нормы адвокатской профессии: исключить, оштрафовать, подвергнуть порицанию и так далее и тому подобное, — лежит не в сфере этики, а в сфере дисциплинарного права.

111. Под маркой адвокатской этики создаются совершенно абстрактные образы идеального адвоката. Эти образы обычно представляют собой эклектику и плагиат, то есть их черты надерганы из разных старых авторов. Претворять подобные идеалы в жизнь можно только силой, и даже если это претворение будет успешным, его результаты будут скорее вредоносными.

112. Адвокатская этика — это не выдумки кабинетных ученых, не сборник цитат древних авторов, не поучения высшей расы варварам, а свободный нравственный выбор адвокатов, основанный на голосе их совести. Следует исходить из того, что у каждого адвоката есть совесть, но не каждый готов прислушаться к ее зову. Задача этики — донести до каждого адвоката голос его собственной (а не чьей-то посторонней) совести.

113. Первый этический принцип адвокатуры: любое действие или бездействие адвоката может иметь сколь угодно далеко идущие последствия для судьбы доверителя, поэтому отношение к адвокатским действиям должно быть предельно серьезным, исключающим какую бы то ни было игру.

114. Профессиональная этика адвоката и правила адвокатской профессии — понятия разные. Смешение этих понятий, употребление их как синонимов вредно для адвокатуры, поскольку низводит поведенческую модель адвокатского сословия к примитивному бихевиоризму.

115. Правила профессии адвокатов — это нормы профессионального поведения адвокатов при осуществлении адвокатской (правозащитной) деятельности, за нарушение которых адвокаты подвергаются дисциплинарному взысканию со стороны корпорации адвокатов.

116. Этическая норма становится нормой правил профессии только тогда, когда ее нарушение становится предметом оценки дисциплинарного органа адвокатуры и когда этот орган выносит взыскание нарушителю. С этого момента этическая норма стала нормой правил профессии. Если взыскание не вынесено, значит адвокатурой не введено нового правила профессии, за нарушение которого следует взыскание (наказание). Иными словами, нарушения этических норм не являются в обязательном порядке предметом рассмотрения дисциплинарного органа адвокатуры и не влекут мер взыскания. При обнаружении нарушения правил профессии дисциплинарный орган адвокатуры обязан начать рассмотрение такого деяния адвоката, возбудить дисциплинарное производство. При нарушении же этической нормы дисциплинарный орган может отклонить самое ходатайство о рассмотрении такого деяния адвоката, поскольку соответствующего правила профессии нет.

117. Адвокаты должны знать правила своей профессии. Они обязаны знакомиться с прецедентами дисциплинарной практики по адвокатским делам. Письменные прецеденты — это история адвокатуры, ее традиции, ее культура, и стиль, это форма контроля над адвокатурой со стороны гражданского общества, это открытость адвокатуры этому обществу. Именно на основе прецедентов отдельные этические нормы могут превращаться в дисциплинарные.

118. В видах утверждения канонов правозащиты, единения адвокатского сословия, цельности адвокатуры, ее общественной значимости и эффективной деятельности необходимо решительное размежевание со всякого рода еретическими заблуждениями касательно попыток составления, принятия, утверждения адвокатской корпорацией всевозможных кодексов адвокатской этики.

119. Правила профессионального поведения адвокатов должны создаваться не в виде кодексов, а в порядке прецедентов. Законченный и статичный кодекс способен лишь омертвить нравственный поиск сословия, закрепить отрыв сословия от проблем общества и стать орудием репрессий против адвокатов в руках чиновников. Ни один кодекс не в состоянии предложить формулу возможного или недопустимого поведения, пригодную для всех случаев изменчивой жизни. Но постоянные попытки выведения таких формул необходимы.

120. Недопустимо вводить в качестве основания для привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности и тем более исключения из адвокатской корпорации такую аморфную формулу, как «совершение поступка, позорящего честь и достоинство адвоката или умаляющего авторитет адвокатуры». Фактически любое деяние (действие или бездействие) можно подвести под указанную формулировку. Подобные «нормы» могут играть лишь роль повода для произвола в отношении адвокатов со стороны чиновников; их наличие может породить доносительство в адвокатской среде.

121. Профессиональный общественный долг не отделим от нравственных профессиональных императивов, которые в поведенческом смысле выражаются в правилах профессии дисциплинарного характера.

122. Задача дисциплинарных органов адвокатского сообщества — искоренять ересь. Собственно, для этого и должен существовать профессиональный адвокатский суд. По форме и сути, все дисциплинарные разбирательства проступков адвокатов в адвокатских корпорациях имеют инквизиционный характер.

123. Правила профессии предназначены для поддержания поведенческого стандарта, способного обеспечить наилучшее выполнение профессиональным цехом в целом и каждым его членом в отдельности возлагаемых на них задач. Неприменение правил упрощает такой стандарт, низводит его идеал до абстрактной формальности, а реальность — до слабости и безвольности. Предел деградации реального стандарта — трусость, делающая адвоката практически недееспособным.

124. Адвокатура должна проводить селекцию членов корпорации. Если этого не делать и игнорировать поведенческие реакции членов профессионального цеха (активность, смелость, решительность, трусость, безынициативность и тому подобное), это может привести к тому, что цех будет засорен особями с аномальными профессиональными поведенческими реакциями.

125. Профессиональные поведенческие реакции — исполнение обязанностей и пользование правами в соответствии с возложенными на адвокатуру задачами, признанными корпоративными дисциплинарными правилами и составляющими содержание общественного долга. Аномальные профессиональные поведенческие реакции — это совершение деяний в нарушение указанных правил и общественного долга.

126. Проблема эвтаназии (добровольной смерти при помощи врача) в контексте адвокатуры формулируется так: должен ли адвокат способствовать желанию доверителя пострадать в результате решения суда, чтобы, например, устранить ответственность кого-нибудь другого.

127. Без принципов адвокаты — простое множество частных лиц, имеющих некоторые навыки решения проблем с законом; с принципами же они — могущественная корпорация, способная переделывать общество в соответствии со своими представлениями. Адвокатура — это гигантская сила, которая должна быть предсказуема и управляема со стороны самих адвокатов. Сила эта основывается на двух вещах: 1) в современном обществе люди нуждаются в адвокатах не меньше, чем во врачах; 2) чтобы получать от адвокатов необходимую помощь, люди должны доверять им такую информацию, которую они никому и ни при каких условиях не доверили бы и которая дает ее обладателю огромную власть.

128. Активность адвоката является главной конституирующей силой; она способна создавать новые законы и способна их уничтожать. И эта активность должна быть не беспорядочной, но направляемой каноном правозащиты, правилами профессии. Воспитание же носителей такой активности — задача специальных органов адвокатской корпорации.

129. Адвокатская корпорация — это необходимая ступень развития не только для каждого адвоката, но вообще для всякого действующего юриста. Адвокатура выступает как подлинная кузница кадров для всех специальностей, где требуется знание права: любой юрист должен пройти через адвокатуру, прежде чем он займет какой-либо пост, поскольку прежде чем созреть для власти, следует пройти школу безвластия.

130. Сословием, призванным к борьбе за право, является адвокатура. Если право это борьба, то адвокатура — это, несомненно, передовая борьбы за право, эпицентр этой борьбы. Борьба составляет не только сущность адвокатской профессии, но и атрибут бытия самой корпорации адвокатов. Борьба ведется внутри адвокатуры, между различными адвокатскими партиями, группировками, и вне адвокатуры, — между адвокатурой и ее врагами, а также между различными общественными силами за контроль над адвокатурой.

131. Сословная самоорганизация означает, что только и исключительно само сословие определяет, кто достоин быть его членом, сколько всего адвокатов будет в корпорации (так называемое «право комплекта»), и главное, при каких условиях и в каком порядке адвокат может быть лишен своего статуса. Пока адвокатура владеет правом сословной самоорганизации, независима она и ее адвокаты.

132. Организационное строение адвокатуры — это форма адвокатуры. Форма предмета не должна противоречить его сущности, но должна помогать ее проявлению. Формальное строительство адвокатуры должно отражать ее цель. Данная цель деформируется преходящими и противоречивыми интересами, которые преследуются государством, гражданским обществом, самими адвокатами и чиновничеством. Поэтому необходимо корректировать и выражать ее так, чтобы эта противоречивость была сведена к минимуму и не мешала структурной организации адвокатуры.

133. Адвокатский корпус должен формироваться исключительно самими же адвокатами. Это, собственно, относится к традициям адвокатуры. В то же время, сама корпорация адвокатов исключает из своих рядов лиц, не отвечающих канонам правозащиты, нарушающих их. Тогда как чиновники стремятся лишить адвоката его статуса из-за его противодействия ложным стереотипам правоохраны.

134. Распыление адвокатуры как организации (сословия, корпорации), неизбежно приводит к утрате тех свойств юридической помощи, в которых заинтересованы и Государь, и общество, а главное — ее нынешние и будущие получатели.

135. Адвокат — организационно самостоятельная фигура.

136. Проблемы коллизионной защиты — это, прежде всего, вопросы адвокатской этики, а не правил профессии.

137. Одним из главных проявлений свободы в правозащитной деятельности является хранение адвокатом тайны доверителя. Предательство доверившегося считается самым тяжким грехом не только в этической традиции адвокатуры, но в культурной традиции вообще, начиная с ее религиозных основ.

138. Адвокат не должен быть судьей при оценке сведений, полученных от доверителя, на предмет того, относятся они или не относятся к предмету адвокатской тайны. Любая полученная от доверителя информация, касается она самого доверителя, членов его семьи, друзей, знакомых или посторонних лиц, относится к адвокатской тайне. Адвокат не должен сообщать ни о какой полученной им информации заинтересованным в ее получении третьим лицам, в том числе правоохранительным органам, ни как информатор, ни как свидетель, ни как оперативный сотрудник.

139. Каждый доверитель должен быть осведомлен, во-первых, что в предмет адвокатской тайны входит вся информация, полученная адвокатом от доверителя, а также содержание и тактика адвокатской помощи; во-вторых, что за нарушение адвокатской тайны адвокат может быть подвергнут дисциплинарному взысканию со стороны компетентного органа корпорации адвокатов, вплоть до исключения из адвокатского сословия.

140. В понятие адвокатской тайны должен включаться иммунитет адвокатской конторы, то есть места (помещения), где адвокат хранит профессиональные бумаги, принимает посетителей, работает над составлением состязательных бумаг. Хранение документов есть также тайна, вверенная адвокату доверителем.

141. Предметом адвокатской тайны охватываются и показания подзащитного против адвоката. Такие показания рассматриваются как оговор. Адвокат должен иметь иммунитет против оговора со стороны подзащитного, и подобный оговор не должен иметь процессуальных последствий.

142. Совет адвоката в силу содержания материалов дела своему доверителю об отказе от ранее данных признательных показаний относится к адвокатской тайне.

143. Если же возникнет ситуация, когда неразглашение полученной информации может привести к большему общественному ущербу, чем разглашение, или какой-нибудь еще казус, каждый из них должен быть предметом дисциплинарной оценки компетентного органа адвокатуры, и адвокат вправе принимать решение лишь в соответствии с такой оценкой.

144. Сама по себе классификация стоит вне интереса, надпартийна и имеет сугубо познавательное значение. Однако классификация социальных систем имеет ту ценность, что она позволяет обнажить скрытые противоречия той или иной системы, ее слабые элементы и перспективы ее функционирования и развития. Благодаря, классификации появляется возможность обнаружить истинную, внешне скрытую, цель системы, соответствие формы содержанию. Кроме того, классификация может позволить наиболее полно учесть специфику задач рассматриваемого предмета (адвокатуры), правильно произвести дифференциацию правового регулирования общественных отношений с участием адвокатуры. Цель классификации организационных форм адвокатуры — выявить степень соответствия организационной формы адвокатуры ее целевому назначению как институту правозащиты.

145. При отсутствии реальной автономии адвокатуры и если законодатель признает ее придатком правоохранительной системы, система адвокатуры или региональные системы адвокатуры (без федерального ее завершения) могут завершаться соответствующим компетентным государственным органом (ведомством), на который возложен контроль над адвокатурой. Тогда адвокатура из системы превращается в подсистему этого государственного органа управления или системы государственных органов. Адвокатура может быть правозащитой только как автономная система; будучи подсистемным образованием, адвокатура утрачивает свою правозащитную суть.

146. Каждая система адвокатуры связана с идейными, целевыми позициями, закладываемыми законодателем в закон об адвокатуре.

147. Самоформирование — основной качественный признак системы.

148. Система — это то, что созидает. Структура — то, что однородно, односферно, одноименно. Как в политологии необходимо рассматривать как политическую систему общества, так и политическую его структуру. По аналогии анархисты не могут входить в политическую систему современного общества, поскольку они отрицают самое государство как основной элемент политической системы. Но в политическую структуру общества анархисты входят.

149. Система — это созидательные, а не разрушительные отношения. Система строится на поддержании единых, общепризнанных принципов, когда элементы системы соблюдают правила по внутреннему убеждению, а не под влиянием наблюдателей, не из боязни окружающих. Имманентно присущее качество члена корпорации — честь, достоинство принадлежности к корпоративности, честь и достоинство носителя правил поведения, идеи деятельного призвания. Система сохраняется силой самоконтроля ее элементов.

150. Существование адвокатуры в соответствии с канонами правозащиты зависит всецело от политической воли и качества правосознания общества. Адвокатура будет реальностью или только потенцией адвокатуры независимо от текстов законодательства об адвокатуре. Конечно, общественная воля к адвокатуре и заинтересованность в ней проявляются также и через тексты нормативных актов. Поэтому через эти тексты можно сделать некоторые заключения о нужности адвокатуры современному обществу. Отношение общества к адвокатуре отражает целый пласт правосознания самого общества.

151. Действительным, подлинным законом об адвокатуре может быть только закон, в котором заложены каноны адвокатуры как правозащитного института; и такой закон может быть разработан только самим гражданским обществом, а не примкнувшей к чиновникам группы адвокатов.

152. В любом законопроекте главное — его концепция. Возможно выявление скрытого смысла концепции. Отдельно взятые слова, понятия, статьи — не столь важны. С технико-юридической стороны закон может быть доведен до совершенства, однако его практическая цель обнаружит себя не сразу, и для непосвященных он будет откровением.

153. Генеральное соглашение о комплексе правозащитных мероприятий с адвокатурой со стороны государства может гарантировать только сам Государь как, по сути, единственный чиновник, персонально олицетворяющий собой всеобщий интерес. Именно ему, в соответствии с таким соглашением, адвокатура должна представлять ежегодные отчеты о состоянии правосудия и законности в государстве.

154. Экономика адвокатуры — комплекс отношений и правил, обеспечивающих материальные основы для наиболее результативного выполнения адвокатурой, как институтом гражданского общества, возложенных на нее функций.

155. Услуга есть доставление некоего блага, совершаемое по свободной договоренности между просящим этого блага и вызвавшимся дать его. Помощь есть доставление некоего блага, совершаемое по необходимости, поскольку его недоставление причинит существенный вред нуждающемуся в нем.

156. Юридическая помощь, оказываемая членом адвокатского сообщества, всегда, при любых обстоятельствах имеет принципиально важное качество — она является проявлением солидарности общества с судьбой подзащитного (доверителя). Юридическую помощь оказывают в условиях сложной жизненной ситуации или реальной возможности ее наступления. Юридическая помощь осуществляется в обстановке конфликта, спора, противостояния воль. Правовая помощь находится на периферии юридической и включает в основном бесконфликтные ситуации, отношения обычного делового оборота. Юридическую помощь оказывают только адвокаты, правовую помощь могут оказывать также нотариусы, патентные поверенные, юрисконсульты.

157. Вся деятельность адвоката, исключительно многопланова как по содержанию, так и по форме, в конечном счете сводится к решению одной задачи — оказать юридическую помощь доверителю.

158. Соглашение об оказании правовой помощи не может включать в себя какие бы то ни было санкции в отношении доверителя. Это вопрос этики и самих основ адвокатской профессии. Адвокат во всех случаях призван помогать человеку, а не усугублять его страдания. Положение доверителя исключает его наказуемость в связи с юридической помощью.

159. Конгломерат принципов адвокатуры: доверия, гражданского мужества, благорасположенности, жертвенности, солидарности общества с судьбой доверителя, процессуальной завершенности оказания юридической помощи, примата воли над разумом в решении проблем и примата воли адвоката над волей доверителя, единства адвокатуры, толерантности (идеологической терпимости), социальной направленности, независимости, профессиональной ответственности, исключительности профессионального занятия.

160. Адвокатура, как и любой публично-правовой институт, содержит в себе организационно-правовые презумпции. Например, презумпция добросовестности адвоката в выполнении профессионального долга; презумпция сохранения адвокатом тайны доверителя. Презумпции — это квази-принципы адвокатуры.

161. Традиции в адвокатуре закладываются, сохраняются и проявляются в правилах адвокатской профессии; через формулирование, знание и применение правил адвокатской профессии как свода казусов дисциплинарной практики, а не абстрактных этических кодексов.